Том 10. Вечера княжны Джавахи. Записки маленькой г - Страница 24

К оглавлению

— Кто ты, звездочка неба восточного? — спрашивает Гарун.

— Леилой-Зарой зовут меня, — отвечает девушка.

Голос у нее сладкий. В самое сердце Гаруна проникает.

«Вот бы мне такую жену!» — думает он.

И вдруг вспомнил про договор с шайтаном. Нельзя ему полюбить девушку, нельзя жениться…

Вспомнил это Гарун, вскочил на коня, гикнул и ускакал.

Только не один ускакал Гарун: понеслась за ним следом и любовь к Леиле-Заре.

Загремел гром, засверкала молния.

Вошла вместе с Гаруном любовь в его аул, в его саклю. Не дает покоя Гаруну — все про красавицу Леилу-Зару ему напоминает.

Не ест, не спит Гарун. И про коня забыл. Никуда его не тянет, сидит в сакле и печальную думу думает.

Много дней прошло, извелся, исстрадался Гарун. Не выдержал, оседлал коня и поехал опять к источнику.

Хоть одним глазком захотелось взглянуть на Леилу-Зару.

Дождался он, как девушка к горному ключу за водой пришла. Увидел и решил, что жить без нее не может.

Сказал ей:

— Будь моей женой!

Согласилась девушка. Ей самой полюбился Гарун черноокий на быстром, как вихрь, коне.

Леила-Зара была сирота; она поехала с ним в его аул, в саклю Гаруна, к его матери и отцу.

Свадьбу отпраздновали весело. Плакала чиангури, звенел сааз, девушки плясали лезгинку, а на улице абреки джигитовали до утра и стреляли из винтовок.

Женился Гарун на Лейле-Заре.

Прошел год.

И опять плакала чиангури и заливался сааз. И опять стреляли из винтовок, джигитуя, абреки, а девушки плясали лезгинку.

В честь сына Гаруна и Леилы-Зары был устроен праздник.

У Леилы-Зары и Гаруна родился сын, Могома.

И все веселились при его рождении: и старики, и юноши, и дети. Только один отец новорожденного, Гарун, не веселился. Не ел, не пил.

В эту ночь над аулом гроза разразилась, какой старики не помнили.

Это дух бездны радовался рождению Могомы…

Хорошенький был ребенок Могома-крошка, а как подрастать стал, все на него дивились.

Смелое, гордое у него личико, точно он, Могома, не сын простого бека, а дитя самого султана; бесстрашные черные глазки так и сверкают смелостью. Бешмет на нем сидит, как влитой, а улыбнется — словно золотая звездочка кивнет с неба.

Как цветок горной азалии, красив Могома… А сам он смелый и отважный — ничего не боится. На любом скакуне проскачет. С утеса на утес, как дикая коза, над самой глубокой бездной перепрыгнет. А бороться с мальчиками начнет — всех победит, всех переборет.

Гордостью и красотою всего аула считается Могома. Все-то его любят. Все, на него глядя, улыбаются довольно.

Один отец не улыбается. Один Гарун смотрит печально на сына.

Незаметно, как горный цветок, растет Могома. И чем старше, чем краше он становится, тем печальнее, тем мрачнее на душе Гаруна.

Вот уже пятнадцать лет стукнуло Могоме. Не ест, не пьет Гарун. Так и слышится ему голос духа бездны:

«Как только стукнет твоему сыну шестнадцать лет, в полное владение мне его отдашь!..»

От жены Гарун таит свое горе. Пусть уж он один страдает. Зачем смущать душу Леилы-Зары.

Заметила Леила-Зара, что неладное творится с мужем, и как-то вечером, когда они были одни в сакле, спрашивает:

— Зачем печальны глаза твои? Что гнетет твое сердце?

Отвернул от жены лицо Гарун, брови нахмурил, молчит, глаза прячет.

Но Леила-Зара обняла мужа, заглянула ему в лицо и говорит:

— Не таи от меня горя! Легче тебе будет, если разделишь печаль твою со мной.

Взглянул на жену Гарун, увидел перед собою любящие очи. Не выдержал и все поведал жене — и про встречу с духом бездны, и про коня, и про договор с шайтаном.

Горько плакала в этот вечер Леила-Зара, узнав от мужа его страшную тайну, наконец, обессиленная слезами, уснула.

Тут поднялся со своего ложа юный Могома и неслышно скользнул за дверь сакли.

Все от слова до слова слышал Могома, что рассказывал отец, и теперь твердо решил пойти на край пропасти, вызвать духа бездны и упросить его изменить свое решение.

А в горах стояла черная-черная ночь… Непроглядной пеленою накрыла она все кругом. Только далекий месяц указывал юному Могоме путь. Он смотрел на месяц, шел и думал:

— Вызову духа бездны, предложу ему другое условие и избавлю отца от его печали.

Очень любил отца Могома и всей душой хотел помочь ему.

А ночь все надвигалась, все темнее, непрогляднее…

Пришел к страшной пропасти Могома, сел на обломок скалы подле самой бездны да как крикнет:

— Эй, ты, шайтан, выползай, что ли! К тебе по делу пришел! Не всю же ночь тебя дожидаться!

Звонким эхом пронесся по горам его голос.

Всколыхнул он горы.

Дух бездны проснулся, поднялся со своей постели и, расправив черные крылья, стал медленно подниматься над пропастью.

Выплыл он из бездны и неожиданно очутился перед Могомой.

Вздрогнул Могома при виде шайтана, хотел бежать, да вспомнил, зачем пришел сюда.

— Эге! Вот ты какой, — говорит, — а и страшный же ты, шайтан!

— Зачем ты побеспокоил меня, мальчишка? — обратился дух бездны к Могоме.

— А ты не сердись, господин! Не даром я тебя вызвал, — отвечал Могома и рассказал шайтану про горе отца.

— Чего ж ты хочешь от меня? — спросил дух бездны.

— Избавь отца от лютого горя. Не дай пролиться слезам матери. Поставь, какие хочешь, условия, только не отнимай меня от родителей, — попросил Могома.

Захохотал дух бездны. Захохотали с ним вместе и горы, и небо, и ночь, и пропасти…